Егор проснулся от головной боли, которая разрывала его черепную коробку. С трудом открыв запухшие глаза, увидел, что давно наступило утро, солнечные лучики прыгали по подоконнику. Долго спал, вставать не хотелось, лишь новый приступ боли заставил подняться. Он посмотрел на часы – одиннадцать.

– Ничего себе! – произнёс он.

Поджав губы, почесал подбородок – зарос. Щетина неприятно кололась. Подойдя к зеркалу, висевшему в коридоре, посмотрел на своё отражение. На него смотрело чужое лицо, слегка припухшее, с отёкшими глазами, заросшим лицом. Землистый цвет кожи говорил о проблемах в организме, всклокоченные волосы были матовые и больше походили на паклю. А ведь раньше он был видным парнем… раньше…

– Ну и урод, ты кто, урод? – говорил своему отражению Егор. – Я тебя знать не знаю, и знать не хочу, проваливай!..

Погрозив отражению кулаком, поплёлся в ванну, но, не дойдя, повернул обратно, в кухню. Хотелось есть, но ещё больше, залить горящее нутро, с приступами тошноты, чем-нибудь.

– Эх, рассольчик, хоть пару глотков. Где он у меня там? – Егор подошёл к старенькому холодильнику.

Рывком открыв дверцу, заглянул внутрь. Пусто, только в одиночестве лежал кусок чёрствого хлеба, невесть как туда попавший и… пустая банка из под огурцов, на дне которой лежал, насмехаясь над ним, лавровый лист. Рассольчика не было, когда допил, не помнил.

На кухонном столе стоял стакан, сомнительной чистоты, а рядом тарелка с недоеденной с вечера картошкой. Заглянул в кастрюлю, стоявшую на печке – на её дне было немного макарон, хоть и не свежие, но есть можно. Завтрак есть. Шаркающей походкой пошёл за чайником, стоявшим на подоконнике, и согрел чай…

Жил он один, в однокомнатной квартире, на первом этаже, после развода разменяв с женой трёхкомнатную квартиру. После развода они не общались, супруга, бывшая теперь, не разрешала ему видеться с сыном, а выйдя замуж, уехала, не оставив адреса. По сыну он тосковал…

Егор вздохнул, нахлынули воспоминания: как окончил военное училище, женился, вместе с ней уехал к месту назначения. Жили вначале хорошо, работу свою любил, потом радость в их доме – родился сын. Любил компании, собирал на праздники друзей, было весело. Галина не протестовала, пока это не стало слишком часто. Он убеждал её, что всё нормально, нужно расслабиться после службы, пообщаться с друзьями, а какое общение без рюмочки, никакого, он же не алкоголик.

Нагрянула беда: в нетрезвом состоянии врезался новенькой «Ладой» в дерево… Больница, инвалидность, уход из армии. Жизнь для него кончилась, как считал он, и запил ещё больше. В конце концов, Галина не выдержала и подала на развод. За него пытались бороться родители, но они были далеко – в Канаде, жили у дочери, вышедшей замуж за канадца. Звали его к себе, высылали деньги, но ехать туда не собирался, а деньги пропивал…

За плечами сорок лет и пустота, даже стало себя жалко. Стряхнув воспоминания, как что-то ненужное, надоедливое, попытался привести себя в порядок: умылся, поскрёб щетину, причесался.

Выйдя на улицу, постоял немного у подъезда, огляделся. Из друзей – собутыльников никого не было. Почесав затылок, двинулся в сторону магазина.

Препятствие его остановило. Перед ним, на одной ножке скакала маленькая девочка, делая странные прыжки, что-то шепча. Он посмотрел себе под ноги – на асфальте, мелом, были нарисованы какие-то квадратики, по которым эта малышка скакала. Классики – вспомнил он.

– Посторонись! – грубо отодвинул девочку Егор.

– Ой! – услышал вскрик.

Он не ожидал, что она упадёт, значит, сильно толкнул. Как же так получилось?

– Ты чего, подымайся, я не хотел! – протянул ей руку. Обидел ребёнка, допился, холодок пронизал тело. – Я не хотел, прости! – повторил он.

– Мне не больно, – сказала девочка, – это вам больно!

– Мне? – удивился Егор.

– Да, вам больно, здесь болит, – показала она на сердце.

– Ничего у меня не болит, а вот выпить не помешало бы. – Он потёр грудь рукой, тошнило.

– Болит, болит! – повторила девочка. – Я знаю.

Пристала, чего ей надо от него. Он давно не общался с детьми, а они с ним. «Забулдыга! – говорили о нём соседи. – Пропащий!» Они одни, что ли хорошие? Раздражение накипало. Хотелось наговорить гадостей этой приставучке, опять отодвинуть со своего пути, и пойти, наконец, в магазин, но… что-то остановило его.

– Дяденька, вы хороший! – услышал Егор.

– Я? – не поверил своим ушам он. – Какой я хороший – пьяница, забулдыга…

– Это не правда, вы просто упавший, – ответила она.

– Куда упавший, чего упавший? – не понял он. – Ты чего говоришь, я здесь стою… не упал…

– Вы упавший потому, что потерялись и ещё не нашлись. – Ясные, голубые глазёнки смотрели на него искренне, доверчиво, и что-то впервые за столько лет, ёкнуло у него в груди. С ним никто давно так не разговаривал.

– Потерялся!? – повторил он.

– Да, потерялись, я вам помогу найтись, возьмите! – сказала девочка.

До него не сразу дошли слова девочки, а когда он посмотрел на её протянутую ручку, перехватило дыхание. На маленькой ладошке лежала такая же маленькая иконка.

– «Казанская»! – промелькнуло в голове. Что-то ещё помнил.

– Она вам поможет, я знаю… Мне бабушка её дала и я всегда ношу её в кармане, – ответила она.

– Странно, ты меня не боишься? – спросил он. – Меня все стараются избегать и… Разве не жалко иконку, ведь она от бабушки, заругает… – Потеплевшим голосом произнёс Егор.

– Нет, не боюсь. Вы хороший, я уже говорила, я знаю. – Она доверчиво посмотрела на него. – Бабушка не рассердится, у меня ещё одна есть. Бабушка будет рада, что я вам её отдала, возьмите.

Он нагнулся и протянул руку. На его ладони оказалась иконка: маленькая, как эта добрая, отзывчивая девочка. Иконка была тёплой от её ручки и, казалось, что в его душе что-то перевернулось, что-то щёлкнуло, и слеза скатилась по щеке.

– Дяденька! – пальчик провёл по его щеке. – Дяденька! – ещё раз повторила она, вытирая влагу.

– Спасибо! – онемевшими губами прошептал он.

Давно никто с ним так не обращался, этот маленький комочек излучал «счастье и добро», которого ему так не хватало. Хотелось прижать её к себе, но не решался, вдруг испугает.

– Мне пора! – сказала девочка. – Мы уезжаем сегодня. Здесь гостила. До свиданье, дяденька! – она помахала ему рукой.

– Спасибо детка, счастья тебе! – сказал Егор ей вслед и тоже помахал рукой.

– И вам, дяденька! – ответила она.

– Как тебя зовут! – крикнул вдогонку он. – Забыл спросить.

– Настенька, дяденька, а вас?

– Я Егор, Егор…

Он стоял растерянный, зажав в руке иконку. Как же получилось, вокруг жизнь кипит, дети растут в других семьях, а у него пустота. Прожигает свою жизнь, а где-то сын. Маленькая девочка не шарахнулась от него, как другие, значит, ещё что-то в нём есть человеческое, он ещё не совсем пропащий.

– Настенька! – прошептал он. – Маленькое счастье, спасибо!

Откуда Настенька смогла распознать в этом, казалось уже потерянном человеке, ещё что-то человеческое, что он сможет подняться. И она не ошиблась…

…Прошло десять лет, Егор изменился и изменил свою жизнь, коренным образом. Он уже не тот Егор, от которого отворачивались, а уважаемый человек, не боящийся больше шагать по жизни. В его внутреннем кармане пиджака всегда лежит маленькая иконка, когда-то подаренная Настенькой. «Маленькое счастье», называет он её, и на душе становится тепло. Он её не подвёл…

Вдали зазвонил колокол, Егор поспешил на воскресную службу.

Май 2016 год.